Мы с Настей Вебер учились в Институте Кино и Телевидения: я на режиссуре телевизионных программ, а она – на драматургическом. Последние 6 лет слежу за тем, как Настя формирует своё режиссёрское видение, снимает классные вещи и добивается весомых успехов. Наблюдать за этим – увлекательно и мотивирующе. Мы поболтали с Настей о том, как начать снимать кино, зачем вообще отправлять заявки на фестивали и что же такое «Трэп».
Эллина: В нашу последнюю очную встречу я знала тебя как студентку сценарного дела в КиТе. Но последние шесть лет наблюдаю за твоими успехам в режиссуре. Почему ты решила сменить профессию?
Анастасия: Мы с тобой прекрасно помним, что собой представлял КиТ в годы, когда мы там учились. Я и мои одногруппники – мы чувствовали себя оторванными от какой-либо практики, и, конечно, хотелось развития.
После окончания ВУЗа я поняла, что ок, теперь у меня есть представления о том, как писать сценарий, у меня есть дипломный полный метр. Но куда идти? Как дальше двигаться – не было совершенно никакого понимания. И я решила идти учиться дальше.
И как раз в этом году открывалась Петербургская Школа Нового Кино (СПбШНК), которую создали основатели Московской ШНК. Я поступила туда на режиссуру. Не видела смысла идти снова на сценарное, хотелось поучиться тому, что меня проапгрейдит.
Летом мы поехали на кино-интенсив в Тбилиси, который проводил Илья Томашевич. Мы там куролесили и снимали – здесь я начала понимать, что я образовываюсь как режиссёр.
На втором курсе мы сняли короткий метр «Синдром Ио» за два дня, а на третий его показали. Он был необычным, в него был интегрирован перформанс: ближе к концу фильма главный герой зашёл в зрительский зал, забрал свою девушку и ушёл, а зритель продолжал смотреть фильм дальше. Мы этот момент засняли и вставили в фестивальную версию.
Во время работы над «Синдромом» я поняла, что кайфую от уличного кастинга. Я гуляла по Просвету (Проспект Просвещения в Санкт-Петербурге — прим. авт.), среди панелек, наблюдала за местными пацанами и девчонками.
Через год «Синдром Ио» попал на фестиваль в Оберхаузене. Мы взяли там даже два приза – случился такой первый фестивальный опыт.
Фестиваль в Оберхаузене – главное событие в мире короткометражного кино. Он проходит ежегодно в конце апреля с 1954 года и, как следует из названия, в немецком городе Оберхаузен.
Фестиваль играет большую роль в развитии немецкого и европейского кино. На восьмом фестивале 1962 года был написан Оберхаузенский манифест, с которого началось Новое Немецкое Кино.
Мероприятие максимально дружелюбно к начинающим режиссёрам – здесь дебютировали такие постановщики, как Милош Форман, Вера Хитилова, Роман Полански и Мартин Скорсезе.
Комиссия рассматривает около 7000 заявок каждый год, к программе в среднем допускают около 500 картин.
В центре фильма – не герой, не история, а чувство. Это чувство я называют «Трэпом».
Э: Ты взяла «Золотого Медведя» со своим дебютным короткометражным фильмом «Трэп». Когда ты начала работать над ним работать?
А: Параллельно с фестивалем в Оберхаузене. «Трэп», знаешь, стал для меня той площадкой, где я словила все ошибки, которые только могут случиться у начинающего режиссёра.
«Трэп» – это 20-минутный игровой фильм, который нарративно необычно построен. По сути, это калейдоскоп жизней молодых пацанов и девчонок на окраинах Питера. В центре – не герой, не история, а чувство.
И это самое чувство я называют «Трэпом» – это состояние, когда ты вроде бы давно должен был сдохнуть, но почему-то всё ещё жив. Ты живёшь между экстремальными ситуациями, и при этом ты ещё сам всё время на бешеном адреналине.
Суть этого состояния в том, что из постоянного выживания в итоге ты добываешь свою собственную правду и силу. Суперпарадоксальное явление, которое, как мне показалось, хорошо передаёт стиль жизни моих непрофессиональных актёров.
В конце фильма большая перформативная сцена, где драка перерастает во что-то более знаковое.
Э: Как ты решила отправить «Трэп» на Берлинале? Да и в целом, как вы выбирали, что подходит конкретно для этого фильма? Существует огромное количество фестивалей, многие из них очень нишевые, а Берлинский – он ещё один из крупнейших, так что это был смелый шаг.
А: В киноиндустрии есть такая отдельная сфера – фестивальное продвижение фильма. Ты нанимаешь агента или агентство, у них обычно есть стратегия, по которой они и будут продвигать твой фильм.
Но когда мы говорим о независимом кино, о проектах новичков: стратегия обычно такая – ты будешь подавать куда только можно.
Когда я доделала фильм, я отдала его на продвижение «Eastwood» (агентство по продвижению фильмов на кинофестивалях – прим. авт.), к команде присоединился мой режиссёрский агент. Сначала мы как-то обошли вниманием Берлинале, и отправили все документы в последний день.
Это было довольно затратно. Заявки на кинофестивали стоят денег, которые платишь ты сам, как, собственно, и за продвижение. Но я ни о чём не жалею – это того стоило.
Берлинале – один из трёх главных европейских кинофестивалей. Проходит он ежегодно с 1951 года, неизменно в столице Германии.
В отличие от своих коллег, Каннского и Венецианского фестивалей, Берлинале считается самым адаптированным для зрителя мероприятием – любой человек может приехать и купить билет, и в течение двух недель посмотреть всю программу фестиваля.
Также считается, что Берлинале – крупнейший из нишевых фестивалей. В конкурсную программу чаще попадают представители элитарного кинематографа, чьи картины затрагивают остро-социальные и геополитические проблемы.
Главным призом является «Золотой Медведь» – его вручают за лучший фильм. «Серебряного Медведя» получают отдельные киноспециалисты и короткометражный фильм, занявший условное второе место.
Берлинский фестиваль был первым, где отказались разделять актёрское мастерство по гендерному признаку – сегодня приз можно получить за лучшую главную роль, и лучшую роль второго плана.
На 73-ем по счёту фестивале приняли участие фильм российской режиссёрки чеченского происхождения Малики Мусаевой «Клетка ищет птицу» и документальный фильм режиссёров Виталия Манского и Евгения Титоренко «Восточный фронт».
Э: Как проходит Церемония награждения? Тебе сказали заранее, что ты победила?
А: Нет, я ничего не знала. Главное – за несколько часов до красной дорожки быть полностью собранным. Всех участников разделяют на категории. Я была среди участников конкурса короткого метра – участвовал 21 фильм. Нас всех посадили в два минивена и повезли на Потсдамер-плац, к Дворцу Берлинале, где и проходит награждение. Все площадь перед Дворцом устлана ковровой дорожкой. Ты проходишь по ней, заходишь в зал, и дальше происходит церемония награждения.
Вообще было очень волнительно. Там было светло, ярко, – я бы не сказала, что это был приятный опыт, если честно. Огромный стресс.
Потом со своей наградой ты выходишь к 15-ти фотографам, которые тебя бесконечно щёлкают.
Ты подходишь к созданию фильма как червячок, который хочет узнать правду об этом мире.
Э: Для многих из нас фестивали – это скорее про элитарное кино. Можно ли сказать, что активно участвуя в фестивалях, ты определила себя как режиссёра арт-хауса?
А: Слушай, нет, не совсем. Когда ты студент и ты учишься, у тебя вообще нет ощущения, что ты режиссёр, тем более элитарного кино. Я бы в целом к этому вопросу подходила с другой стороны.
Для меня кино – это про исследования и эксперименты. То есть, ты подходишь к созданию фильма не как творец, которому надо сделать что-то фундаментально важное, а скорее как любопытный червячок, которому всё интересно, до всего есть дело и который хочет узнать правду об этом мире.
То, что я залетела на Берлинале, по большой части просто удача. У нас не было знакомых там, мы отправили общую папку в последний день. Да и сам Берлинале меня не изменил – я не словила звезду, мой подход к режиссуре не стал другим.
Э: А что тебе дала победа в Берлинале?
А: Ну смотри, я выиграла, и после этого у меня была просто топовая неделя: мне пришло кучу предложений от агентств и продакшенов. Но потом началась [военные действия на территории Украины], и все мои диалоги закончились. Все пребывали в растерянности, и не хотели брать меня в работу, что в общем-то вполне объяснимо и понятно.
Оригинально – после Берлинале у тебя больше шансов продать свой фильм за дорого на стриминговые сервисы. Если у тебя есть наработки полного метра, найдутся продакшены, которые захотят разрабатывать его вместе с тобой. Авторитет сильно увеличивается, и шансы получить работу в качестве режиссёра и финансирование на следующие проекты тоже. Так что, «Золотой медведь» – это супертоп. Но мне сложно рассказать про все плюшки, потому что в моём случае победу нивелировала [военные действия на территории Украины].
Э: Где можно просмотреть «Трэп»?
А: В интернете – пока нигде. Он уже прокатился по 30 фестивалям, в апреле у нас будет фестиваль в Пусане. Иногда проходят показы в Санкт-Петербурге и Москве, но это следить надо. А так я надеюсь в обозримом будущего загрузить его на онлайн-платформы, и можно будет его посмотреть.
Э: Нет ли у тебя ощущения, что рядовой зритель не сильно любит и не особо умеет смотреть короткометражное кино.
А: Мне кажется, что короткий метр – это скорее переходная форма для режиссёра, билетик к полному метра. Можно сказать, отдельный жанр.
В Европе он воспринимается хорошо, есть отдельные стриминговые сервисы, где ты можешь посмотреть короткометражки. Государство и фонды всячески спонсируют кинопроизводство, киношколы тоже выделяют бюджет и технику. Так что здесь короткий метр не такой ущербный, как в России.
Но у нас тоже есть сервисы, продвигающие именно короткометражки, например, Пилигрим.
Э: Технологии развиваются, появляются видеографы, которые зачастую снимают любопытные вещи, но хранят их на YouTube или Vimeo, потому что считают, что их работы недостойны фестивалей. Как ты думаешь, правы ли они?
А: Перед «Трэпом» у меня случился опыт поездки в Оберхаузен, наш преподаватель посмотрел «Синдром Ио» и сказал: «Отправляйте». И поэтому со вторым фильмом у меня уже вопрос не стоял – я уже знала, что фестивали – это суперкруто, там наливают бесплатное пиво, а ещё там много классных людей, которые тебя понимают с полуслова. Это твои люди – со схожими проблемами и взглядами.
Иногда маленькие фестивали по денежным призам получаются выгоднее больших, потому что, например, Берлинале – супер: оно даёт огласку твоему фильму. Но там нет денежного приза вообще. А у Instant 36, который принимает фильмы, снятые за два дня, главный приз в две тысячи евро. Это дело надо изучать, существуют отличные сайты типа Film Free way, где вы можете зарегистрироваться, загрузить свою картину и отправлять заявки.
Ещё такой прикол: вы можете писать фестивалям напрямую и просить вейверы – объяснять свою ситуацию, мол, я режиссёр российского независимого кино (если вы из России), у меня нет возможности внести взнос за участие, дайте пожалуйста вейвер. Или описать свою конкретную ситуацию. Фестивали часто идут навстречу – дают бесплатные промокоды.
Пока у фильма нет зрителей – он не случается.
И с этим опытом я скажу уверенно, что хотя бы отправлять свои фильмы – необходимо. Показывать то, что есть – необходимо. Речь не идёт о парадигме успеха и неудачи: кино должно быть показано. Пока у фильма нет зрителей, пока вы не слышите фидбек, пока вы элементарно не видите его на экране (для чего оно и создано, собственно) – он не случается.
На любой фильм найдётся свой фестиваль и свой зритель – это я гарантирую.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
