Алетейя Бинни –– нарратолог, она изучает мифы разных стран и народов и доказывает, что даже у очень разных преданий в основе общие корни и страхи. Она ищет общее, чтобы доказать: все люди сталкивались с похожими проблемами и вот такой изобретательной чушью на них отвечали, а сейчас эти проблемы решает наука, мифы больше не нужны и всё такое прочее.
Смотреть на это было бы довольно скучно, но Алетейю играет Тильда Суинтон, и этот факт сразу привносит некоторую надежду на интересное развитие событий –– что ж, надежда в определенном смысле оправдывается. Купив в антикварной лавке в Стамбуле сосуд, старый и слегка испорченный, Алетейя пытается на следующее утро почистить его электрической зубной щеткой и случайно открывает. Появляется гигантское облако, заполняет всю комнату, Алетейя думает, что закроет глаза, и все исчезнет, но материализовавшийся Идрис Эльба (раздутый при помощи cgi до хагридовского масштаба) исчезать не собирается –– ученая выпустила на свободу джинна, мифическое существо, готовое исполнить три желания.
Правда, Алетейя –– современный человек в предельном выражении –– ничего не может пожелать. У нее есть дом, нет семьи, но она ей не нужна, она не готова погибнуть за любовь, ей не нужны все знания мира и полцарства тоже не нужно. Западные европейцы живут так хорошо, что джиннам, как кажется, никогда не выбраться из бутылки.
Но нет, выход все же находится –– постмодернизм отнял у человека желания, всё превратилось в шутку, таинство обратилось в прикол, но необходимость историй осталась. Алетейя начинает завороженно слушать истории о нелегкой судьбе джинна –– шутка ли, три заточения в бутылку, притом два из них из-за любви и одно из-за глупости –– и постепенно тонет в них. Она вуайеристка, в том же смысле, что и герои «Окна во двор» и «Фотоувеличения», например. Чужая и давно оконченная жизнь оказывается гораздо интереснее настоящей, вот где страсти, вот где сенсации, вот где всё взаправду.
И вслед за своей рациональной героиней, переходящей от рассудочной насмешливости («Я прекрасно знаю, что вы джин-трикстер и обернете мои желания против меня, к чему же все это?») к надежде на искреннюю любовь, «Три тысячи лет желаний» тоже делают скачок от пост- к метамодернизму, из ХХ века в ХХI. Не желавшая вообще ничего, Алетейя в какой-то момент начинает желать невозможного, и в этом есть, наверное, те искренность и изобретательность, за которые мы любим Джорджа Миллера, который, несмотря на всю эклектичность (у кого еще в фильмографии соседствуют фильм про говорящего поросенка и постапокалиптический эксплотейшн про гаишника-мстителя), всегда остается верен себе.
Конечно, проблематика фильма «Три тысячи лет желаний» не нова, но это не делает его, пожалуй, менее занимательным: Миллер –– выдающийся режиссер, и пересказывает старые истины с упоением, практически детским восторгом и одновременно мудростью (будто это он сам прожил три тысячи лет), так что даже в самые банальные моменты картина остается захватывающим зрелищем. Не изменяет автору и вкус: даже когда действие напоминает до смешения «Великолепный век», чувствуется, что это не столько пошлость, сколько постмодернистский к ней комментарий.
Но одним постмодернистским комментарием в жанровом фильме сыт не будешь, поэтому во второй половине картины «Три тысячи лет желаний» действие перемещается из далекого прошлого в в наше время, чтобы рассказать уже современную историю любви. Здесь и начинаются проблемы.
Дело в том, что Суинтон и Эльба по отдельности –– великие артисты, но разыгрывая «Кейт и Лео» в духе «Сказок 1001 ночи» они проигрывают тем же Хью Джекману и Мег Райан –– между ними не возникает особенной химии, и температура фильма не поднимается выше комнатной. Герои шутят, конечно, периодически и даже ругаются, но выглядит это всё слегка вымученно. Даже их, предположительно, смешной спор о том, ездила царица Савская к Соломону (как написано в Библии), или он к ней (как утверждает джинн), произносится в угнетающей тишине кинозала, хотя шутку и объясняют, и даже подчеркивают.
Миллер вообще всё проговаривает, и в этом есть, конечно, проблема — для жанрового кино здесь слишком многое нужно объяснять, для авторского — слишком многое объясняется. И то, что это Соломон ходил к царице Савской оказывается, в принципе, сенсацией того же уровня, как если бы, например, вскрылось, что это не Винни-Пух ходил к Кролику, а Кролик — к Винни. То есть любопытная информация, безусловно, но, в общем, необязательная.
Так же и «Три тысячи лет желаний» — вроде и хороший фильм; и нравственно правильный; и сарказм в нужный момент сменяется искренностью; и в мысли, что теперь, когда нам нечего пожелать, мы пожелаем того, что невозможно исполнить, есть некоторая онтологическая глубина; но и джинна хочется засунуть обратно в его счастливое царство, и Тильду Суинтон — в какую-нибудь новую «Память».
«Три тысячи лет желаний» в прокате с 8 сентября.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
