Мир лежит во зле.
Наша собственность на самом деле не наша, а тех, кто жил до нас. В лучшем случае наши дома принадлежат грустным призракам, не сумевшим расстаться с неплохо прожитой жизнью. А обычно — убитым, рассерженным, неупокоенным жертвам этого мира, у которых мы этот мир теперь арендуем.
Дети служат сатане, и это тоже понятно. Католические пансионы, школы закрытого типа, работающие, вечно занятые, несчастные родители — всё это не то чтобы располагает к счастливому детству и радостям социализации. Подростки одиноки, и их никто не слышит. Никто, кроме дьявола, конечно.
Всё построено на лжи, тайнах, коммуникационном разрыве. Диалог практически невозможен, всегда связан со страхом, непониманием, неловкостью. Ничего не открывается с первого раза, ни один урок не усваивается сходу. Всё в мире случается дважды: в первый раз как трагедия, во второй — как ещё большая трагедия.
Таков в самых общих чертах мир фильмов Оза Перкинса, сына Энтони Перкинса и одного из самых перспективных американских хоррор-режиссеров современности.
Отец, сын и Норман Бейтс
В кино он пошел по стопам отца. Буквально. Энтони Перкинс, замечательный артист, вошел в историю кинематографа как Норман Бейтс из «Психо» Хичкока. Оз сделал первые шаги в этой истории в 1983-м году, сыграв героя отца в юности. «Психо II», снятый режиссером Франклином Ричардсом, правда, хитом не стал и никого из участников проекта не прославил, и сейчас его вспоминают только как дебют артиста Оза Перкинса. И, конечно, как ещё один из множества аргументов в споре, почему не стоит снимать сиквелы великих фильмов спустя двадцать лет.
Свою лучшую роль Перкинс сыграл только в нулевые — в культовом ромкоме «Блондинка в законе». Потом он снялся ещё в нескольких фильмах, но значительный актерский успех к нему так и не пришел. Тогда, по настоянию Майка Николса, классика американского кино и друга его отца, сорокалетний Перкинс решился пойти в режиссуру. И не прогадал.
Конечно, Оз Перкинс — nepo baby, сын и внук культовых актеров. Но как это не помогло ему в актерской карьере, так едва ли повлияло и на режиссерский успех. Успех к тому же крайне скромный — первые три фильма режиссера не были хитами, и хотя вокруг них и сформировался некоторый культ, он скорее аутсайдерский. Судьба родителей действительно определила кино Перкинса, но не в том смысле, как это обычно бывает.
Энтони Перкинс умер в девяностые от последствий СПИДа. Мама Перкинса, Берри Беренсон, начинавшая как актриса и фотомодель, но известность получившая как выдающийся фотограф, разбилась в самолете, захваченном террористами, 11 сентября 2001-го года. Смерть обоих родителей — неестественная, трагическая — оставила глубокий отпечаток на личности и карьере Перкинса. Отпечаток, очень заметный в каждой из его картин.
Хоррор — самый грустный жанр
Все фильмы Перкинса — прежде всего исследования тоски, хроники потери, утраты, разрыва. Сам он считает, что лучшие фильмы ужасов, во-первых, классические (вкусы Перкинса старомодны, а условную «Максин XXX» он не смотрит почти что принципиально), а во-вторых, не столько страшные, сколько грустные. «Изгоняющий дьявола», например, — хроника детского одиночества, тягот взросления, а «Ребенок Розмари» — история одного заточения, невозможности молодой жены понять себя и мужа с его словно бы совершенно другой жизнью.
В «Феврале» таинственный голос сообщает Кэт (Кирнан Шипка), ученице католического пансиона, что её родители погибли, после чего приказывает убить всех обитателей школы. «Я прелесть, живущая в доме» посвящена истории Лили (Рут Уилсон), замкнутой медсестры хосписа, которая пытается наладить контакт со своей пожилой пациенткой, но та зовет её чужим именем и думает, что Лили — призрак. В «Гретель и Гензель», единственном студийном фильме автора («Февраль» и «Прелесть» — ранние и недооцененные представители направления elevated horror), дети, переживая смерть отца и отдаление матери, пытаются найти дорогу к лучшей жизни, однако она тоже связана с потерями.
Утрату невозможно пережить до конца, она истощает душу, оставляя пробел, пустоту. Буквальнее всего эта тема раскрывается в «Феврале». Будучи не в силах пережить потерю, Кэт впускает в себя темную силу, потому что с сатаной по меньшей мере не так одиноко. Внутренняя опустошенность Кэт отражается в пространстве: заброшенные коридоры общежития, пустынные, занесенные снегом дороги, — всё, вплоть до потухшего в финале огня в бойлерной, кричит об одиночестве, неизбежности тоски.
Перкинс часто ссылается на кино семидесятых, и в «Феврале» с его экономной выразительностью корни стиля режиссёра особенно заметны. Картина больше всего напоминает «А теперь не смотри» Роуга и «Красную пустыню» Антониони, два классических фильма о прощании с прошлым, в которых состояние героев отражается во внешнем мире. В «А теперь не смотри» потерянность главного героя, спутанность его сознания словно передается Венеции, беспокойной, напоминающей лабиринт. В «Красной пустыне» об одиночестве главной героини, её эмоциональной опустошенности говорит всё: от серой травы до индустриального пейзажа, погруженного в дым.
Вторая картина режиссера, «Я прелесть, живущая в доме» устроена уже несколько иначе. Это тоже экономная, готическая история, но пространство уже не метафора чувств героини, а полноправный участник событий, основной двигатель сюжета. Оно отторгает Лили: лестница скрипит сама по себе, телевизор отказывается работать, телефонный провод живёт своей жизнью, пятно на стене становится всё страшнее и чернее (в стене похоронена прошлая хозяйка дома). И только когда героиня окончательно теряет надежду — выбраться, спастись, жить дальше — таинственный дом принимает её.
Как и в случае темной силы в «Феврале», влияние пространства на героиню связано с её одиночеством. Её неустроенность, нерешительность оставляют её наедине с призраками, скелетами в шкафу. Притом не своими, а чужими. Но потусторонний мир в обоих фильмах не просто заполняет пустоту в жизни героев, но поглощает их.
«Прелесть» — самый личный фильм автора. Он посвящён его отцу (A. P. в титрах — Anthony Perkins), и, как признается сам режиссер, это попытка осмыслить их отношения, осознать роль давно умершего отца в его жизни. Может, поэтому Перкинс позвал в картину коллег отца по фильму «Уловка-22». Первая экранизация великого постмодернистского романа Джозефа Хеллера была одним из хитов зрелого этапа карьеры Энтони, и с режиссером Майком Николсом они дружили вплоть до смерти первого. Из «Уловки-22» в «Прелесть» пришли Пола Прентисс (в роли пожилой писательницы), тоже дружившая с актером, и Боб Балабан (в роли управляющего ее делами), который в картине Николса дебютировал в кино.
Студийный хоррор Перкинса, «Гретель и Гензель», при всех стилистических сходствах рассказывает историю чуть более глобальную. Это тоже клаустрофобный фильм, но в отличие от локаций «Февраля» и «Прелести», мрачный дом ведьмы, обещающей детям сладости, — не финал путешествия, а перевалочный пункт, место транзита, где брату (Сэмми Лики) и сестре (София Лиллис) нужно определиться со своим будущим. Приключения детей, во всех прочих версиях истории неразлучных, переосмыслены Перкинсом как история взросления и расставания.
Гретель должна заботиться о младшем брате, но догадывается, что пройдёт ещё несколько лет, и им будет не по пути. Куда может податься мальчик в средневековье вполне понятно: с самого начала Гензель мечтает о карьере лесоруба и, скажем так, прорубает себе дорогу в этом направлении. Но что делать Гретель? Она идёт устраиваться служанкой в зажиточный дом, но и матери, её туда отправившей, и и хозяину дома ясно, что Гретель будет, конечно, в сфере услуг, но по несколько другой части.
«Гретель и Гензель» — история об обретении себя в мире, где более привычно себя продавать. Об отстаивании прав на своё тело, жизнь, судьбу. Однако единственная роль, дающая героине такую возможность — роль ведьмы. Свобода оказывается доступной только через связь с темными силами.
(Fe)Male Gaze
Девушки на пороге нового жизненного этапа — в центре всех картин Перкинса. Приверженность историям от женского лица режиссёр объясняет, во-первых, спецификой жанра — протагонисты-мужчины традиционно и скучнее, и менее восприимчивые к загадочному. Во-вторых, тем, что, как мужчина, пишущий про женщин, Перкинс больше фантазирует, в его историях всегда остаётся что-то загадочное и для него самого.
Именно девушкам открывается таинственное, те места и события, доступ к которым для мужчин закрыт. Директор пансиона в «Феврале», управляющий делами пенсионерки в «Прелести» или же Гензель — никто из них не способен по-настоящему понять ни Кэт, ни Лили, ни Гретель. Священник может всё испортить и изгнать беса, но не способен его увидеть — он так и остаётся по-настоящему реальным только для Кэт. Управляющий, посещающий дом наездами, видит пятно на стене, но не способен понять то, что давно поняла Лили: что это не старые трубы, а старые призраки всему виной.
Однако позиция героинь в фильмах режиссёра двойственна: девушки могут видеть, но не действовать; имеют доступ к иному миру, но не могут найти в нём место. Чтобы жить счастливо, Гретель нужно от многого отказаться, предать убеждения, стать всеобщим пугалом, каким всегда выступают ведьмы. Кэт, чтобы спастись от одиночества, нужно стать бесноватой, врагом общества, а Лили, чтобы начать жить по-настоящему, приходится стать героиней фильма ужасов, персонажем чужих кошмаров. Сделка со злом, с совестью оказывается единственным путем к свободе.
Волевые, наблюдательные, но трагические, неустроенные, в конечном счете эти девушки становятся ведьмами, убийцами, призраками, потому что их вытесняет мир, жестокий и чаще всего мужской.
Готика
Такое положение героинь выдает в картинах Перкинса готические корни. Готика его фильмов не наносная, не внешняя — она не в призраках и не в заснеженных дорогах. По меньшей мере не только в них. Это кино прежде всего готического настроения — его герои страдают в несправедливом мире. В отличие от романтических персонажей у них нет сил противостоять миру. Одинокие, оставленные, проклятые, они поддаются злу, проигрывают, мучаются. Природа вокруг холодна, пространство враждебно, судьба туманна. Это мир населенный призраками и, как выясняется в «Прелести», им принадлежащий.
Как и классические готические произведения, фильмы Перкинса построены на раздвоении. Например, в «Грозовом перевале» трагедия разыгрывается дважды в разных поколениях. В «Монахе» и великой пародии на него, «Эликсирах дьявола», сюжет строится на противостоянии двойников, обреченных на повторение ошибок друг друга. Ошибок притом тоже межпоколенческих.
«Февраль» устроен по тому же принципу: две девушки, два времени, две дороги (туда и оттуда), два жертвоприношения. В «Прелести», пожилая писательница путает двух героинь, и те в итоге оказываются двойниками. Гретель и Гензель в свою очередь, заблудившись в лесу (классическая готическая локация), попадают в центр чужой семейной трагедии, оказываются жертвами чужого проклятья.
Увядание, упадок, распад, раскол — из этих готических тем Перкинс собирает не романы, а стихи. Построенный на повторах, монтажных рифмах, «Февраль» поражает не сложносочиненной историей, а тем, как обречённо на экране вспыхивает и угасает жизнь; как в фильме о последнем месяце зимы приход весны кажется невозможной, недоступной перспективой. «Я прелесть, живущая в доме» — кино о призраках, которое и само напоминает привидение, сгусток чужой тоски. Проницаемое, хрупкое, так никогда и не заканчивающееся, а скорее растворяющееся вместе с титрами.
По мнению режиссера, кино как медиум в принципе имеет мало общего с сериалами и их романной структурой, и фильмы могут чаще опираться не на сюжеты, а на специфические эмоции, чувства. Картины самого Перкинса действительно похожи на песни или стихотворения: «Февраль» с его структурой перевертыша — поэма, а «Собиратель душ», как говорит о нём сам автор, — кино с ритмом песни T. Rex (культовая английская рок-группа из 70-х).
Надежды
Совсем скоро в российский прокат выйдет «Собиратель душ», уже ставший, благодаря активной рекламной кампании студии Neon, хитом американского проката. Картину называют и самым доступным, и самым страшным из хорроров режиссёра. О том, что получится, если позвать на роль следователя Майку Монро, а на роль маньяка — Николаса Кейджа, мы узнаем через неделю. А уже через год выйдет следующий фильм автора — комедийный хоррор «Обезьяна» по рассказу Стивена Кинга, долгожданная возможность посмотреть, как Перкинс не грустит, а шутит.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
