В небольшом городке в Уэльсе жизнь остановилась примерно поколение назад, с закрытием шахты – главного местного производства. Люди там доживают свой век, не могут продать дома, с трудом выносят друг друга, потихоньку спиваются и, конечно, ненавидят приезжих. Ти Джей Баллантайн (Дэйв Тернер) тоже выносит такую жизнь с трудом и едва удерживает на плаву «Старый дуб», последний паб в городе, но приезжих при этом не ненавидит, и когда в город попадают беженцы из Сирии, он стремится им помочь.
Баллантайн заводит дружбу с Ярой (Эбла Мари) – сирийской девушкой-фотографом, чей отец то ли в тюрьме, то ли умер, и которая пытается поддерживать маму и братьев, хотя ей и самой, конечно, тяжело. Не облегчает дела и то, что сразу по приезде ее камеру разбил местный хулиган, и в принципе сирийским беженцам в Уэльсе не рады.
Начиная помогать Яре, Баллантайн и его подруга Линда и прочие лучшие люди города начинают понимать, что так, наверное, и стоит жить. Вспоминают опыт своих родителей, когда-то объединявшихся, несмотря на конфликты, чтобы выходить на забастовки. Пытаются вернуть жителям города единство и ценности сообщества. В общем, понятно, кажется, что пересказе это всё выглядит в лучшем случае как социальная драма телеканала Россия 1, то есть 24 серии, обязательный хэппи-энд, теща-злодейка и прочие маленькие радости дневного телевидения.
И действительно, «Паб «Старый дуб» – какое-то страшно необязательное, невесомое, несмотря на столь внушительное название кино, которое должно было бы оказаться дикой пошлятиной, но почему-то не оказалось. Конечно, под «почему-то» кокетливо скрывается режиссер картины, британский живой классик и убежденный социалист, Кен Лоуч.
Годами он снимает одно и то же, в сущности, кино – печальные, яростные, всегда очень живые зарисовки о буднях рабочих, оставленных, брошенных, теперь вот и беженцев. И, конечно, в руках любого другого режиссера – какого-нибудь молодого таланта, например, – последние фильмы Лоуча выглядели бы довольно жуткими мелодрамами. Дешевыми попытками выбить зрительскую слезу на, прямо скажем, очевидной теме сочувствия всем подряд, которое, конечно, легче всего осуществлять за любимым экраном, не вставая с кресла.
Однако и «Я, Дэниэл Блейк» с его неприкрытыми яростью, склочностью, бунтарством; и «Извините, вы нас не застали», кино тихой тоски и обреченности; и «Паб «Старый дуб», скромных художественных достоинств фильм о том, что лучше жить дружно, уж точно не выглядят дешево и совсем не кажутся попытками эксплуатации зрительских эмоций или душещипательными сказками для сбора денег. Это серьезные, искренние высказывания человека, который даже в 87 лет находит в себе силы встать и сказать, что он думает. Не посмеяться над всеми, как его ровесник Полански, но всем посочувствовать.
«Старый дуб» в этом смысле – растянутый на почти два часа тост за солидарность, который, как и всякий столь продолжительный тост, оправдывается лишь тем, что Лоучу действительно есть, что сказать, и в сказанное он верит. Мелкие бытовые передряги, аскетичные мизансцены, мелодраматические диалоги и некоторые сюжетные провисания обретают на фоне своего автора не величие, пожалуй, но какую-то гуманистическую значимость.
Сердце Лоуча бьется с его героями, какими бы мелочными и порой трусливыми те ни были, и они – бармены, рабочие, беженцы – вырастают и над своим окружением, и над несправедливостью мира, обретая в кинематографе, хотя и не в реальной, увы, жизни, силу, надежду, солидарность. Каждый фильм Лоуча в этом смысле радикальное высказывание, слом иерархий, отказ показывать слабых слабыми. Персонажи его произведений – люди, живущие за соседней дверью, и он умеет увидеть в них достоинство, умеет разглядеть в маленьких людях героев большого кино.
Многие усматривают в картине творческое завещание режисссера, и если это верно, то, хотя он уходит и не с лучшим своим фильмом, но на высокой ноте. Во-первых, великое всё-таки дело, снять кино о том, как именно в пабе решаются главные социальные проблемы городка (реализм кухонной раковины перетек наконец в сторону пивного крана), а во-вторых, на титрах хочется выпить за солидарность. Редкое в наше время желание.