Родители берут шестилетнего Сэма Фабельмана (Матео Зорина Фрэнсис-Дефор) в кинотеатр и быстро начинают об этом сожалеть. Сцена с крушением поезда из «Величайшего шоу мира» настолько напугала мальчика, что он даже не мог придумать, что хочет получить в качестве подарка на Хануку. Потом придумал – игрушечный поезд. Первым делом Сэм ставит на рельсы машину и коробки и пускает по ним новую игрушку. Поезд сходит с рельсов – катастрофа, прямо как в кино. Поскольку мальчик хочет пережить этот травматический для его психики опыт десять раз, а поезд жалко, мама Мицви (Мишель Уильямс с сильной заявкой на «Оскар») предлагает заснять аварию на отцовскую восьмимиллиметровую камеру. С этого начинается история Сэма Фабельмана и его любви к кино.
Близкие немного напуганы, но в то же время восхищены завороженностью ребенка движущимися картинками, и каждый норовит объяснить ему природу кинематографа: отец (Пол Дано) проводит лекцию по технической части (это всё картинки движутся быстрее, чем фиксирует глаз, вот и все кино); заехавший на денек дядя Борис (в феерическом исполнении 87-летнего Джадда Хирша) объясняет, что искусство всегда сопряжено с одиночеством; а мама не столько проговаривает, сколько держит в уме, что кино – это запечатленное время, мгновение ушедшее, но схваченное.
Все эти взгляды на кино Спилбергу в равной степени интересны: мотив невозвратного прошлого, технические достижения, не снившиеся большинству современных постановщиков, и, конечно, ощущение одиночества, изученное режиссером, что и говорить, вдоль и поперек, составляют, в общем, всю его фильмографию. А его фильмография и есть на самом деле предмет картины – истории становления будущего режиссера, в котором легко узнать самого Спилберга
Фильм легко и приятно назвать автобайопиком, режиссер отказывается здесь от общечеловеческих тем, героических персонажей, написанных крупным шрифтом месседжей и снимает в итоге едва ли не самое человечное свое кино. «Фабельманы» при этом фильм узнаваемо спилберговский – герои в нем скорее добры, чем нет, добро вообще чаще побеждает, сентиментальность опять-таки на низком старте, чтобы начать бить через край. Только вот ни разу не бьет – как и всегда у Спилберга драматические повороты обречены разрешиться хорошо, но за поворотом здесь следует поворот, и в какой-то момент за судьбу взрослеющего Сэма, которого играет уже Гэбриелл Лабелль, переживаешь уже всерьез.
Как всё может быть хорошо, когда отец в принципе одобряет любовь сына к режиссуре, но только как хобби, ведь профессия должна быть серьезной, настоящей («Инженер – вот это работа!»); мама любит детей и мужа, но активно скорбит о собственной утерянной карьере пианистки и жизни, сложившейся не совсем, наверное, идеально; отцовский коллега и лучший друг (мамы) дядя Бенни в семье как третий и неоднозначно лишний, а переезды в связи с карьерой отца – вначале в Аризону где вырос сам Спилберг, потом в Калифорнию – не слишком способствуют домашнему уюту. Сказочность пролога сменяется умеренной драматичностью аризонской части – всё ещё хорошо, но брак родителей распадается («Фабельманы» в этом смысле – тонкое и умное кино о разводе), чтобы в Калифорнии прийти уже к полноценной драме взросления, не слишком оригинальной, но удивительно снятой.
Там Сэм сталкивается с главными испытаниями своей юности – отношениями с набожной девочкой, которая молится Иисусу в значительной мере из-за того, что он сексуальный (как резонно замечает героиня, бог мог бы выбрать и аватар попроще, но предпочел быть молодым мужчиной); крахом родительского брака; одноклассниками словно из мемов про калифорнийских wasp’ов. В школе накачанные глуповатые блондины издеваются над мальчиком из-за того, что он еврей, и в значительной мере из-за того, что он не такой накачанный и не такой глуповатый. Дома – конфликты с отцом, который хочет видеть сына инженером, а не одним из тех странных людей, которые делают хобби своей профессией.
На все беды Сэм отвечает, снимая кино, которое врезано в «Фабельманов» короткометражными вставками. Вначале это маленькие подражания особенно понравившимся картинам (ответ Сэма великому «Человеку, который застрелил Либерти Вэланса» – едва ли не лучшая часть фильма), потом военные эпики с бюджетом утренника в Макдональдсе (зрелище, достойное Роберта Олтмана, да что там – Сэма Пекинпы), фильмы, смонтированные из семейной кинопленки, съемки по заказу.
В «Фабельманах» Спилберг мимоходом снял и свою историю кино, в которой нашлось место хоррорам, вестернам, экспериментальным драмам и пропагандистским фильмам (школьники-фашисты блистают в короткометражке юного Фабельмана так, будто его фамилия Рифеншталь). Чем взрослее Сэм, тем серьезнее жанры, с которыми он работает, и тем сложнее скрыться в них от правды жизни. А именно этим в конечном счете и занимается мальчик, а вместе с ним – и Стивен Спилберг. И мало какой автобайопик последних лет (а учитывая «Руку бога» и «Белфаст», их было даже слишком много), так честно говорил со зрителем о том, что режиссура – это, в общем, бегство.
Бегство за камеру, бегство за кадр, где несколько менее страшно, чуть менее больно, где есть возможность переиграть жизнь так, чтобы она стала во-первых приятной, во-вторых, осмысленной. Но слишком далеко, показывает Спилберг, тоже не убежишь — кино кончается, начинается жизнь. Хотя и на это у него находится необычайный по остроумию ответ. Когда местный хулиган, к которому после короткометражки Фабельмана вернулась девушка, говорит: «В кино все совсем не так, как в жизни», Сэм отвечает ему: «Это да. Но ведь и девушку ты все-таки вернул».
И в этом взгляде на кинематограф, в котором все, конечно, не так, как в жизни, но который может всё-таки изменить мир, пусть и маленький и недостойный, и содержится, наверное, то, что делает Спилберга великим режиссером. Дело не только в том, что это большой подвиг – снять автобиографию, где твоими детскими фильмами восхищаются друзья и взрослые, и при этом не впасть в самолюбование, но в той завороженности влюбленного в кино человека, который даже если бы и хотел, не может оторваться от кинокамеры и кинопроектора. И из-за силы этого чувства, слегка обсессивного, слегка компенсаторного, но в конечном счете, возможно, главного на свете, оторваться от «Фабельманов» тоже, конечно, невозможно.