С событий фильма «Форсаж 9» прошло несколько лет, и у героев до сих пор всё хорошо. Они все вместе, они семья, они пьют пиво и внимательно слушают тосты матриарха семьи Торетто (в роли бабушки Доминика великая Рита Морено). Всё рушится в ту роковую ночь, когда на пороге Доминика (Вин Дизель) появляется Сайфер (Шарлиз Терон) и просит о помощи — дело всей её жизни (некую злобную организацию) отнял у нее странный злой психопат Данте в исполнении Джейсона Момоа. И он же, Данте, хочет убить Торетто, но не просто убить, а ещё и отнять у него самое дорогое — семью. Так ли это просто? Да нет на самом деле. Кажется, что за те три части, что нас ожидают, он так и не справится с этой нелегкой миссией.
Пересказывать дальнейший сюжет десятого «Форсажа» бессмысленно. Достаточно, наверное, сказать только, что главный троп в том, что семья оказывается одновременно силой и слабостью Доминика. В какой-то момент ближе к началу Торетто спасает Ватикан, а ближе к финалу дядя с племянником, заливисто смеясь, сбрасывают с бронированного внедорожника бомбы на людей. От «Форсажа», по которому в юности фанатело пол-России, — того, в котором нитрометан может быть в баке только у педиков; того, в котором машина гонщику дороже жизни, — не осталось, если честно, практически ничего (хотя камера всё с той же наблюдательностью озабоченного семиклассника концентрируется на задницах).
И это, надо заметить, смотрится всё более странно. Не потому даже, что всё остальное время на экране сплошь кресты и символы веры, а потому, что «Форсаж», перебрав все современные жанры, пришел наконец к главному — евангелическому, как будто это live-action «Тачки», снимать которые позвали почему-то режиссёра Росселлини. Доминика называют святым, антагонист Данте постоянно окружен мухами и трупами и вообще всячески попирает веру. В какой-то момент пытаются взорвать Ватикан, в какой-то момент из берегов выходит море (и в следующей части оно просто обязано расступиться перед Торетто), мёртвые воскресают, живые ищут искупления. Кусты разве что не горят, но всё остальное горит очень даже.
Религиозность семьи Торетто переросла из мема во что-то большее. Доминик пока не может превратить воду в пиво Corona, но это опять-таки только пока. Осложняет ситуацию то, что злодей Данте готовит герою Новейшего, так сказать, Завета испытания прямиком из Ветхого. Расступится ли море? Выживет ли первенец? Возможен ли исход? Может ли старенький Додж обогнать Левиафана?
Будучи буквально ровесником века, «Форсаж» вместе с ним свернул куда-то не туда — задор сытых нулевых сменился печальной неуверенностью в завтрашнем дне, сомнительным богословием и взорванной плотиной. От истории о дружбе и предательстве он пришел — через фильм-ограбление и авантюрный шпионский боевик — к супергеройской саге: героев здесь больше, чем в «Мстителях»; глупостей больше, чем в «Лиге справедливости»; и всё это, в общем, с шутками в духе кинофильма «Пипец». Этот же маршрут прослеживается и в кастинговых решениях: рэперы Лудакрис и Тайриз, которых взяли на борт во втором «Форсаже», в десятом уже воюют с Акваменом, а помогает им Капитан Марвел.
Эта лихая, в духе лучших сцен пятого «Форсажа», погоня за деньгами привела франшизу в довольно, конечно, странное место — между первым и десятым фильмом и вправду пропасть, и только сейчас, кажется, до авторов это дошло. И теперь, как и всякая франшиза, ближе к финалу «Форсаж» пытается что-то сказать не только о своих героях, но о себе. Иного и не ждешь от кино, где треть хронометража занимают монологи Вина Дизеля о семье.
Получилось ли? Ясно не до конца, ведь впереди ещё часов шесть на ту же тему, и десятая часть — это скорее введение в проблематику. Однако уже в этом бодром, спешащем, как будто с залитым все-таки в бак нитрометаном, фильме как никогда чувствуется, что спешить-то некуда, что в главной гонке прийти к финишу означает разве что умереть. «Форсаж 10» — элегическое кино, кино об усталости.
И хотя в источниках вдохновения сценаристы застряли в какой-то странной точке между «Осенью патриарха», «Мемуарами Муми-папы» (честное слово, половина трюков оттуда) и «Американским пирогом», герои «Форсажа» уже без особой иронии оглядываются назад и неестественно сгибаются под тяжестью собственного славного прошлого. Теперь, когда всё уже было, что может быть впереди? Только вечность. О ней и задумывается даже в постели с женой Вин Дизель, целуя свой нательный крестик.
Он вообще-то устал, как устали Лудакрис с Тайризом, как устала даже Хелен Миррен, которой уже некуда, кажется, тратить деньги, которые она скопила за эпизоды в плохих фильмах. Она в одной по-своему печальной сцене с тоской в голосе говорит Дизелю: «Это не «Римские каникулы», да и ты не Грегори Пек». И сложно, действительно сложно с этим поспорить. Всё больше похожий, конечно, на Шрека, а не на Пека, Вин Дизель даже и не пытается.
Да и чего, действительно. Какие уж там «Римские каникулы» с их неловкой дракой и поездкой на скутере в качестве главного аттракциона. Здесь ставки, конечно, посерьезнее, и каждая сцена, в общем, повод бежать в кино. Так что под конец — анонс некоторых из тех многочисленных радостей, к которым могут приобщиться все, кто купил билет. Да и те, кто не купил, могут приобщиться тоже.
Гигантская бомба катится по Риму в стиле пятой части. Пит Дэвидсон играет веселого торчка (себя, в общем). Натали Эммануэль рулит фурой. Бри Ларсон выкидывает из рукава крест и шутит про пиво с шашлыком. Артист Джон Сина смотрит мультфильм «Миньоны». Шарлиз Терон дерется с Мишель Родригес (да так, что видно — наболело). Джейсон Момоа красит ногти своим телохранителям. Вин Дизель плачет. Семью Торетто сравнивают с сектой с машинами (что в целом верно). Полицейские снова — как принято почему-то в этой франшизе — гибнут буквально пачками, а тюнингованные тачки со своими тюнингованными гонщиками так и несутся — вниз, вверх, вперед, назад, навстречу друг другу, смерти, победе, вечности, одиннадцатой части. Главное только, чтобы она была. И чтобы мы к тому времени тоже были.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
