Ночью Льюин Дэвис (Оскар Айзек) скрывается за клубами серого дыма в матовом мраке баров. Днем совершает обход знакомых и товарищей в поисках ночлега. Основу его личности и бесконечных жалоб составляет дело всей жизни — музыка. Но и здесь все идет не так гладко: с первой пластинки — остатков былого величия — Льюину не выплачивают деньги, со второго сольного альбома деньги не получает уже сама студия, он оказался провальным. Дедуля в антикварном офисе-карикатуре с сочувствием похлопывает юного гения по плечу и выдает сорок долларов.
Безденежье — не такая проблема, как безвременье, в которое братья Коэн снова издевательски погружают своего героя. Шестидесятые в этом фильме угадываются, наверное, только в иронической песенке о Кеннеди и космосе (на дворе-то гонка по стремлению покорить неизведанное пространство). Но зато всегда безошибочно угадывается Нью-Йорк с его профессорской интеллигенцией в вязаных свитерочках, богемой и бедными музыкантами, бесконечно торчащими за барной стойкой. Место здесь важнее времени. А время очень относительно.
Сколько точно заняло мрачное путешествие музыканта, сказать трудно. Но то, что оно не закончится после титров и повторится снова, — несомненно. Кольцевая композиция не только намекает на всеобъемлющую безысходность, но и решает главную загадку сфинкса, любезно вынесенную в название.
Сначала кажется, что Льюин — просто тридцатилетний неудавшийся музыкант, который вяло барахтается в безрадостных буднях. Что поделаешь, fata viam invenient. Но мученический облик обманчив. Это не томные глаза скитающегося поэта, а полный желчной иронии взгляд. Это не бедность в угоду высшей цели, а непомерная гордыня. Это не вынужденное одиночество, а самонадеянное отречение от окружающих.
Назвать его непонятым гением тоже не получается — он лишь один из множества куросов, отличить которых можно только при ближайшем рассмотрении. Не случайно братья Коэн выбрали именно фолк: средневековые легенды вперемешку с вакханками и историями о смерти мало что могут сказать о самом исполнителе. В песнях Льюина Дэвиса нет его души. В этих песнях нет его вовсе.
Льюин встречает на своем пути десяток других героев и понять их зрителю намного проще, чем пытаться разобраться в холодной пустоте колкостей Дэвиса. Сыплющая оскорблениями Джин (Кэри Маллиган), приходящая в ярость от одного вида нашего неудачливого музыканта; ее спокойный друг (Джастин Тимберлейк); старый наркоман (Джон Гудман), обожающий джаз и презирающий фолк, и его молодой приспешник с неизменной сигаретой в зубах — все они оказываются живее, чем Льюин. Их наполняют мимолетные желания, сильные эмоции, тяга к мести, тоска об умершем сыне. А Дэвис ежится за колким цинизмом, скрывая внутреннюю пустоту.
Братья Коэн забирают у своего героя последний шанс на величие даже в разговорах и толках о нем. Путешествие Льюина по чужим квартирам (по излюбленной негласной традиции) можно было бы сравнить с «Одиссеей», но звание царя Итаки уводит из под носа Дэвиса рыжий кот по имени Одиссей, который проделал немалый путь по переулкам Нью-Йорка, чтобы вернуться домой.
Фильм «Внутри Льюина Дэвиса» мог бы стать обширной анатомией маленького человека, на манер Чехова или Гоголя, с налетом мотивов древнегреческих трагедий и примесью безжалостной иронии постмодерна. Но пока метроном темпа бьет такт, а Льюин прочесывает закоулки своей биографии, оказывается, что в этом жизнеописании нет главного — героя. Как в Петере Шлемиле, окружающие чувствуют отсутсвие чего-то важного в Льюине Дэвисе. Его заполнил густой матовый мрак баров, поглотив внутренее и оставив только внешнее, зрительное отражение человека с печальным взглядом и чарующим голосом.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
