Вы могли видеть его в сериале «Кухня. Война за отель» и проекте «Жить жизнь», а прямо сейчас он играет одну из ключевых ролей в популярном сериале «Медиатор» – всё это о Владиславе Ценёве, поклоннике Дэниела Дэй-Льюиса и фанате Петербурга. Мы пообщались с Владиславом, чтобы выяснить, в чём особенность его роли в «Медиаторе», как он готовится к своим проектам и за что любит кино.
– В онлайн-кинотеатре START выходит новый сезон «Медиатора», где у тебя одна из ключевых ролей. Расскажи, что для тебя значит этот сериал?
Я работал на этом проекте с Тёмой Аксёненко. Для меня он оказался настоящим, каким-то по-творчески летящим, мыслящим интересно и объёмно.
Мы с ним познакомились на проекте «Жить жизнь». И этим летом меня пригласили на пробы «Медиатора». Сериал до этого не смотрел, но много о нём слышал. Мы с Тёмой встретились перед пробами и так вышло, что очень яро стали обсуждать моего персонажа. Это один из тех случаев, когда я вышел после проб и подумал: «Даже если ничего не сложится, ничего страшного».
Через какое-то время я получил короткую новость, что меня утверждают. Потом началась подготовка — самое интересное. Обычно это происходит очень быстро, а тут у нас был целый месяц. Мы снова встречаемся с Тёмой Аксёненко, всё это обговариваем, с нами Ира Старшенбаум – мы сидим в кафе по 6-8 часов, прорабатываем нашу с ней линию, переписываем сценарий, добавляем что-то своё. Какими будут персонажи, какие референсы, какие фильмы посмотреть, чтобы понять, как Тёма это видит со стороны. Так начался очень интересный процесс, который редко бывает в актёрской профессии в России.
Тут, конечно, потребовалась серьёзная подготовка, с Тёмой постоянно были на связи. Роль очень непростая, и в первую очередь, потому что нужно было сыграть классного парня. Казалось бы, что сложного, но именно в этом трудность: сделать так, чтобы, знаешь, получился просто классный парень, до которого не докопаться.
Мой персонаж очень харизматичен, энергичен, он обаятелен и красив не только внешне, но и внутренне. Он несёт какую-то интересную мысль, и это проявляется в том, как он говорит, как двигается, как смотрит – нужно создать характер и показать его. Звучит легко, типа просто будь собой. Но ничего подобного.
В этом и была главная задача – сделать всё максимально правдоподобно и обаятельно, ведь за этой лёгкостью и свободой скрывается много чего интересного, например, детские травмы моего героя. Мы видим его общение с матерью, которая его гнобит. И тогда становится ясно, откуда в нём столько злости, агрессии, обиды на весь мир. Откуда такое стремление доказать всем, что он чего-то достоин, и мы понимаем, что прежде всего, он стремится доказать это своей матери.
Персонаж вырос без отца. Его зовут Сергей Волков. Псевдоним – Волк. Он такой, прям, хваткий. Есть цель, цель оправдывает средства. Он идёт вперед, и никакие препятствия неважны.
Это были очень интересные съёмки. Тёма Аксёненко создаёт просто какую-то безумную атмосферу на площадке: абсолютно внятную, творческую, без суеты. Чувствуется, как вся команда сразу подключается. Как всё это идёт в собственном механизме. Такое редко бывает, и это очень ценно. Я буквально наслаждался каждой секундой съёмочного процесса.
– Помимо того, что ты погрузился в историю своего героя, конкретно для себя ты узнал что-то?
Я многому научился. Знаешь, Тёма стал неким учителем для меня в этот период. Я сейчас занимаюсь очень плотно английским языком. У меня ещё есть ментор, который меня ведёт. И мы общаемся ежедневно. Одним словом, постоянно погружаю себя в среду самопознания. И есть такая фраза на английском языке «You are enough» — «Тебя достаточно». Когда во время съёмок я общался с ментором и делился своими переживаниями, Тёма мне говорил, что не надо ничего играть. Мне это очень близко.
С Соней Лебедевой, которая также играет в этом сериале, мы начали общаться во время съёмок и делились какими-то мыслями друг с другом. Она стала человеком, который помогал мне создавать персонажа. Соня как раз сказала мне ту же фразу, что «тебя достаточно».
Эти съёмки для меня оказались уроком. Уверен, что к артисту приходят те роли, к которым он готов. Я много чего нашел для себя. Я перестал суетиться. Перестал куда-то гнать, торопиться, хотеть кому-то понравиться.
Как говорит зритель: «О! Я вижу актёра в кино, это вообще не он. Это какой-то другой человек». И как нам говорили в театральном: «Ребята, ваш персонаж — это всё равно вы. Просто это вы в другом проявлении себя как человека. И вы пробуете разное». То есть, чем актёр богаче внутренне, тем больше персонажей он может создать. А если актёр скуден на эмоции, на проявление своего внутреннего мира, тогда он будет однообразен. Поэтому многие люди и думают: «Этот актёр везде разный, а этот – везде одинаковый». Волк научил меня новым качествам. После этого я в кадре успокоился.
– Расскажи про своего мастера Арвида Зеланда (РГИСИ, Санкт-Петербург). Какие у вас были отношения во время твоей учёбы?
Это замечательный человек. Потрясающий педагог. Крепкий режиссёр, который полностью отдаётся своему делу. И он очень закрытый человек, что, на мой взгляд, только добавляет плюс к его методу преподавания. Безусловно, он стал для меня проводником в актёрский путь, в мою актёрскую профессию, в это ремесло.
Мастера обычно появляются редко, приходят, здороваются, а потом возвращаются через месяц-два, чтобы посмотреть, что происходит с их студентами, дают какие-то задания, наводки, и обратно уходят по своим делам. Оказалось, это нормальная история для театрального вуза. Мы об этом не знали, потому что наш мастер приходил к нам каждый божий день и тратил всё своё время на нас.
Арвид Михайлович повлиял на меня как на актёра и мужчину. Я запомнил раз и навсегда его слова: «Ценёв! Тебе надо обеспечивать свою фактуру. Нам не нужен хороший мальчик на сцене, не нужен интеллигент, который всем угодит. Нам нужен харизматичный, сильный, со стержнем мужик! Если из тебя это не вылезет, тебе нечего делать в этой профессии. Просто нечего».
И вот он достал из меня этот стержень, выточил из меня мрамор, который раньше был камнем. Это все благодаря ему. Как он тратился, как он доставал из каждого это. Кто-то чуть меньше от него взял, кто-то – чуть больше. Кто-то винит этого человека в каких-то своих неудачах. Мне кажется, это не совсем правильная история. Он дал нам намного больше, чем мог дать. Мы с ним и сейчас сохраняем общение, гуляем по Петербургу, по его любимому Таврическому саду. Я безмерно благодарен ему за время, которое он потратил на нас. Он невероятный, просто невероятный!
– Ты говоришь, что твой наставник — закрытый человек, а ты сам закрытый или открытый, как считаешь?
Ну, первое, что у меня возникает импульсно — я очень открытый человек. Закрытым я могу быть в каких-то конкретных ситуациях и с какими-то конкретными людьми. Это происходит, это нормально. В конце концов, не каждому нужно и можно довериться. Но я открыт этому миру, смотрю на него с такими бешеными глазами и всё время жажду каких-то новых знаний, знакомств, людей.
– Чему особенному ты научился через актёрское мастерство, чему не смог бы больше нигде научиться?
Неожиданный вопрос, на самом деле. Интересно поразмышлять на эту тему. Я уверен, что в жизни кто-то верит в судьбу. Кто-то полноценно, кто-то, наоборот, совершенно противоположно думает. Я тоже верю в судьбу, но! Как мы её построим, так она и повернётся. Я учился в авиационном институте – и мог там остаться. Кем бы я тогда вырос и стал — не знаю.
Но все эти творческие энергии во мне преобладали с самого детства. Я любил петь, танцевать. В 3-4 года делал какие-то невероятные концерты для бабушки и дедушки, мамы и папы: пел Любэ, отыгрывал, что меня убивают. У меня сценки были с кровью какой-то, с автоматами. В школе толком не учился, постоянно занимался самодеятельностью, организовывал разные мероприятия, и как же после этого всего можно было пойти в авиационный? Я не понимаю.
Чему я научился? Да много чему. Это нельзя выразить одним словом или предложением. Я узнаю себя с разных сторон. Актёрская профессия – это своего рода самопсихотерапия. Ты ныряешь вглубь себя, и там столько всего, там так страшно и одновременно так круто. Так круто от того, что ты можешь погрузиться в этот страх, посмотреть ему в глаза и сказать: «Да, привет. Я готов. Ты мне больше не страшен. Я готов сейчас с тобой работать и узнавать тебя».
Я научился искренности. Научился быть самим собой, ничего из себя не строить, слышать и видеть людей. Это очень классно.
Актёрская профессия научила меня наблюдать за собой, за людьми. И кстати, это и есть главный инструмент нашего ремесла. Если актёр внимателен и наблюдателен, то половина успеха ему уже обеспечена.
– В одном из интервью ты упоминал своего дедушку — очевидно, это важный человек в твоей жизни. Каким ты его запомнил? Какую жизненную мудрость ему удалось тебе передать?
Мой дедушка — мой кумир. Ну, понимаешь, в 85 лет вставать в 6 утра, делать зарядку и идти строить крышу собственной бани – это многое говорит о человеке.
Слоган его жизни – движение. Он постоянно чем-то занят. И я восхищен тем, что он дал себе именно такую опору и почву для своей старости. Недавно я был на дне рождения у мамы в родной Уфе. Увидел деда, и мы с ним болтали, обнимались, целовались, просто тогда ничего больше не существовало. Ещё были моя бабушка, моя нанаечка (это долго объяснять, в общем, татарская бабушка, жена деда).
На самом деле, я просто счастливый человек. Я богат на родственников, они все живы-здоровы, и это самое главное. Правда, я наблюдал, пытался запоминать, фотографировать глазами всё это.
– Родная Уфа, Петербург, который в некотором смысле начал взращивать в тебе актёра, теперь это продолжает делать Москва. Понятно, что эти города оставили след в твоей жизни. Появился ли за это время новый город, который смог влюбить в себя? Или, возможно, ты пока ещё только мечтаешь в таком побывать?
Мне нравятся твои вопросы, они необычные, они про актёрство, но одновременно про что-то личное. Я вообще не очень люблю делиться личным, но с тобой почему-то очень хочется это сделать.
Уфа – безусловно, родной город, но я просто влюбился в Петербург. Это невероятно. Это мой любимый город на Земле теперь. Он самый красивый, атмосферный, вайбовый, невероятный.
Первое время, правда, я не понимал все эти архитектурные здания, кто там вообще живёт. Это всё безумно, конечно, красивое, постройки 17-18 века, но там внутри люди в тазиках моются, потому что горячей воды нет. Потом этот зануда во мне немного ушёл, и я даже жил какое-то время в таких домах.
Я бывал в разных странах Европы, но считаю Петербург одним из самых красивых городов.
А Москва для меня пока безумно большая, хотя она, безусловно, красива, и в ней миллион плюсов. Я по-своему люблю этот город, но если уходить в сравнение, то Петербург выигрывает. В Петербурге я отдыхаю, в Москве – работаю.
– Ты наверняка пользуешься популярностью у женщин. Бывало ли такое, что тебя воспринимали как красивую картинку, не стараясь узнать получше? Что думаешь об этом?
(Смеётся)
Я думаю, что зритель очень часто строит какие-то проекции на человека, которого видит на экране.
Большинство зрителей думают, что если актёр играет отрицательного персонажа, значит в жизни он такой же плохой. Например, есть Драко Малфой, а есть Гарри Поттер. Есть антагонист и протагонист. И Драко Малфоя уже невозможно воспринимать как хорошего парня. Он навсегда в наших сердцах останется этим отвратительным белобрысым мерзавцем. И даже для меня. Но я понимаю, что на самом деле, это конечно, не так.
Я не буду врать и придумывать, что не было ситуации, когда меня воспринимали исключительно как красивую картинку. Мне пишут очень много тёплых отзывов и впечатлений в Instagram* (*принадлежит Meta – признана экстремистской организацией в РФ). Я всегда отвечаю, потому что это так здорово — ответить человеку, я будто стираю границу между актёром и зрителем.
Я такой же человек, просто снимаюсь в кино. Когда я отвечаю на сообщения, часто встречаю реакцию: «Ой, вы ответили». А я говорю: «Конечно, ответил, что в этом такого?» И это сейчас без всякого кокетства. Мне кажется, это немного высокомерно — не отвечать, люди эфемерно строят вокруг себя какой-то успех. А успех — такая штука, она сегодня есть, завтра её нет.
Очень важно благодарить в моменте за то, что у тебя сейчас есть, благодарить людей, которые смотрят на тебя, потому что все ради них и происходит.
По факту ты им даришь эмоции, свои чувства, тратишься на них – это классно, я готов это делать постоянно, потому что у меня столько энергии, у меня столько разных мыслей и смыслов. Мне хочется, чтобы человек после просмотра какого-то фильма и сериала что-то понимал для себя и про себя. Я хочу быть частью такого кино, которое заставляет задуматься. Мне кажется, только тогда кино и работает.
– Сейчас ты на волне успеха, но ведь наверняка были такие моменты, когда вообще не было никаких проектов. Как ты с этим справлялся эмоционально и что делал, чтобы найти работу?
(восклицает, смеётся)
Классное время, это было суперклассное время! Понимаешь, я сейчас оглядываюсь и думаю: «Господи, спасибо, что это было, это так круто!»
Меня утвердили в моё первое кино, это была «Кухня. Война за отель», моя первая, главная, большая роль. Я испугался и как-то скромничал, по внутренним ощущениям будто бы не готов был работать с камерой.
А в институте все охренели, что я вообще первый стал сниматься и получил роль, мне было немного стыдно.
«Кухня» — это тот сериал, который я включал и смотрел, когда приходил домой после школы. А потом вдруг через 7-8 лет, я оказываюсь в главной роли в этом сериале. Что? Так бывает?
Когда я там стал сниматься, почему-то сразу понимал, что дальше ничего не будет. Не будет этого: «Ооо, появился Влад Ценёв!» Нет, всё было наоборот. Вышли два сезона «Кухни», и всё. Тишина. Ничего. И я подумал: «Ну, чувак, ты же чувствовал».
Возможно, я себе не позволил взобраться на эту волну успеха. Может быть, я не был готов к ней, потому что сейчас чувствую, что готов. За эти четыре года я выстроил такие ступеньки, с которых уже, надеюсь, не упаду. Я не знаю, что будет, поэтому нужно быть аккуратным в своих мыслях и высказываниях. Сейчас я не чувствую себя как котенок, которого бросили в океан этого безбрежного мира кино. Я уже поднаторел и готов работать и сниматься дальше.
Тогда, после «Кухни» ничего не происходило. Потом появился классный проект «В изоляции» (In Isolation), на английском языке, тоже главная роль, безумно крутой опыт. Но это было как «по сусекам наскребли»: тут нет проб, тут есть. Естественно, нет денег.
Что я делал? Я работал в «Гоголь-центре». Судьба меня свела с Кириллом Семёновичем Серебренниковым, но это отдельная история.
Потом я отправился в «Гоголь-школу», стал преподавать актёрское мастерство. Я благодарен этому опыту и времени.
Ещё я был курьером. Когда работал на доставке пиццы, понял, какая это неблагодарная и сложная профессия. Теперь, когда заказываю какую-то доставку, всегда оставляю чаевые. Я знаю, как это тяжело. Неважно, сколько у меня денег в кошельке сейчас, всё равно оставляю 50-100 рублей.
После пиццы я ушёл в другую курьерскую службу одного заведения, где продаются всякие эклеры и цветы. Там произошла смешная ситуация. Как-то раз я доставлял девушке цветы с эклерами, и она меня узнала (смеётся). Я стоял в капюшоне, бородатый, немытый, с синяками под глазами и не думал, что меня вообще кто-то может узнать. Я вижу, что она как-то странно смотрит на меня и говорит: «А вы из «Кухни», да, актёр?» Я в ответ: «Нет, до свидания». (Смеётся). Закрыл дверь, а в голове одна мысль: «Надо срочно бежать». Вот такая защитная реакция.
Потом я зарегистрировался на профи.ру, гулял с собаками за 300-400 рублей в час. У меня аллергия на собак, но мне очень нужны были деньги.
Помню, нашёл женщину, которая разводит корги. Такие сладкие булочки на коротких ножках – у неё их было пять. Я вставал в 7 утра, к 8-ми был у неё, забирал пятерых корги и гулял с ними по парку. Я ещё тогда курил сигареты, знаешь, есть такая фотография с Дэниэлом Рэдклиффом, где он идёт по парку, и у него вокруг пояса привязаны собаки. И вот я также гулял и курил сигареты. Невероятно круто! Я безумно благодарен за этот опыт. Это меня научило выдержке и терпению.
Всему своё время, но в тот момент мне было очень тяжело, я рвал на себе волосы. Думал, что же мне ещё сделать? И самая крутая сублимация энергии возникла в момент, когда я сделал одну из актёрских визиток. Мой агент мне постоянно говорила: «Влад, запиши визитку, запиши визитку», и вот я записал актёрскую визитку на 4 минуты. Я перевоплотился в несколько разных персонажей, и она выстрелила и дала мне потом работу.
Сейчас я оглядываюсь назад и рад, что так всё сложилось. Я наслаждался этим процессом. В моменте, конечно, было тяжело, но сейчас я понимаю, что одновременно было круто. Это такой трушный, андеграундный путь.
– Классная история, которая говорит о целеустремлённости — та, что произошла с Кириллом Серебренниковым. В интервью ОК ты рассказал, как вы с девушкой добились его внимания, и он пригласил тебя играть в спектакли, снял в фильме про Эдуарда Лимонова. И в спектакле «Озеро», и в «Лимонове» ты сразу играешь нескольких персонажей. Каково это — переключаться между ними, и при этом сохранять свою особенность для каждого?
Кирилл Серебренников – это мой следующий наставник после Арвида Зеланда. У меня к нему исключительные чувства и слов просто нет. Какой-то невероятной силы и таланта этот человек. Я так рад, что являюсь частью «Гоголь-Центра». Пусть и на короткий срок.
Я был на его репетициях и видел, как он создаёт спектакли. Мне посчастливилось играть в тех работах, которые он режиссирует, и сняться в двух его фильмах. Один – короткий метр «Out of the Box», а второй – про Эдуарда Лимонова.
«Озеро» – мой первый спектакль у него, а второй – «Кафка» на большой сцене. Что касается персонажей в «Озере» – это, конечно, с ума сойти.
«Владик, ты будешь играть пять персонажей».
Кирилл Семёныч, что? Он меня «Владиком» называет. Я спрашиваю, что, как?
«У тебя там отдельная сцена, отдельный спектакль, ты создаешь пять персонажей».
Это был суперкрутой челлендж. Сразу несколько разных персонажей за полтора часа. Такая камерная история. Я сижу и смотрю на главную сцену, а за ней стоит огромное количество зеркал во всю длину до потолка. Зрительный зал находится посередине двух сцен. И есть главная сцена, а есть моя. Зритель наблюдал меня либо на ней, либо через зеркало, которое отражало меня. Таким образом я создавал свой спектакль. Там была полностью моя большая сцена, на главной у ребят было своё основное действие. На моей сцене происходили флешбеки других героев. Каждый раз была яркая вспышка нового характера.
И с каждым спектаклем я старался это оттачивать, делать максимально круто. А потом всё это подтянулось к Лимонову. Там тоже около пяти или семи персонажей разных, все они враги Эдди. И это Один Байрон, это я, это Вадим Степанов. Мы втроём существовали всегда в кадре. Мы появляемся в разных ипостасях и проявлениях врагов Эдди. Он нас где-то видит. Иногда это прохожие на улице, иногда модели или уличные музыканты, иногда зажиточные аристократы, которых он ненавидит. Кирилл Семёнович любит такие эксперименты, когда один человек играет несколько персонажей, это его фишка такая. И мне это очень нравится.
– Готов ли ты к физическим изменениям ради ролей, как Кристиан Бейл, например?
(Восклицает)
Да! Да, да, да! Ещё раз, да. Ты попала в точку. Кристиан Бейл – один из любимейших актёров. Ещё Дэниел Дэй-Льюис, Хоакин Феникс, Хит Леджер. Их много, но это основные.
Мне безумно этого хочется. Уверен, что я уже на пути к этому. У нас в России немного другая культура, и не развит такой подход. Но я рос на этом и сейчас расту. Роберт Де Ниро, Аль Пачино, Марлон Брандо – это мои коллеги по цеху, по-другому не могу их назвать. Западный подход – это невероятно. Я хочу внедрять это в нашу индустрию, у нас сейчас мало кто этим занимается.
Я хочу и готов меняться физически и психологически, конечно, не доходить до крайностей и не вступать в «клуб 27». Всегда есть определённая грань, которую не стоит переступать. Но серьёзный подход Дэниела Дэй-Льюиса, Кристиана Бейла, их подготовка к ролям достойны восхищения. Дэниел Дэй-Льюис – гений. Он просто сумасшедший в этом плане! У него за 40 лет карьеры всего 20 с чем-то фильмов – это же надо себя уважать, уметь оставлять зрителя голодным, а потом появляться и всех просто укладывать на лопатки в творческом смысле.
Я хочу так же и понимаю, что нам сложнее, потому что мы в России. И от этого ещё круче. В Голливуде другая культура, другая индустрия, и она уже улетела на миллион шагов вперёд. На самом деле, конечно, нет никаких рамок и преград. Как говорится, всё в твоей голове, и поэтому я уверен, что если хочешь, то желание и труд всё перетрут.
– Ты упоминал вначале нашего разговора, что вы готовились к съёмкам сериала «Медиатор», что-то обсуждали. У вас было не такое большое количество времени, тем не менее, вы всё равно готовитесь, а не работаете на потоке, когда даже не успеваешь сделать передышку. Мне кажется, на таком потоке действительно сложно выложиться до конца.
Да, параллельно можно работать максимум на двух проектах. Если они серьёзные, и там у тебя главные роли, и то это не всегда правильно. Кстати, на Западе у каждого уважающего себя актёра есть коуч. У нас это просто не принято. В том году я впервые взял себе актёрского коуча для одной из ролей. Мы снимались с Никитой Ефремовым и Соней Лебедевой. Жизнь опять нас с ней свела. Как раз после «Медиатора» нас троих утвердили на главные роли в полнометражный фильм. И мы с Соней начали работать с одним коучем – Валерием Караваевым, основателем театральной школы Karavaev Lab. Это лучшее, что со мной происходило в актёрской профессии. Картина называется «Реплика», она выйдет в этом году. Там у нас тоже был месяц-полтора на подготовку.
Мы встречались с режиссёром, с другими актёрами, репетировали, проходили сцены, читали, создавали, готовили. Теперь я буду брать актёрского коуча, потому что, конечно, можно видеть что-то со стороны, как-то себя оценить, но всё равно это будет субъективный взгляд. А объективно ты никогда себя не оценишь как актёра, это практически невозможно сделать. Коуч видит и объясняет твои сильные стороны, рассказывает, где и как лучше быть, как лучше сделать. Это невероятный опыт. От этого роль становится интереснее, объёмнее. У тебя всё складывается в голове и в душе и соединяется одной ниточкой.
– Какие актёрские вызовы ты перед собой ставишь?
Я хочу копать дальше – там ведь нет конца. Один из моих любимых русских актёров Олег Иванович Янковский говорил: «Актёрскому пути нет конца, сколько бы ты ни искал идеальности в этом ремесле, какого-то достижения – такого не бывает. Нет конца». И где конкретно остановишься, ты никогда не знаешь. Главное не закопаться, конечно.
Искать, наблюдать, развивать, не знаю, какие ещё можно использовать слова. Вот этого мне хочется – уходить от внешнего к внутреннему. Думаю, что это самое главное. Как у Станиславского: работаем, вначале происходит что-то здесь, потом уже непосредственно на лице, на эмоциях, то есть от внутреннего к внешнему. Сейчас хочется уходить туда вовнутрь, чтобы потом это всё вылезало обратно, в правильном, так скажем, направлении. Поэтому всем советую психотерапию. Это очень классная штука.
Каждую неделю, иногда по два раза, я занимаюсь, и я действительно изменился. Моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я стал другим человеком. Часто люди просто не знают, на что они способны. Мы ведь можем не только есть, ходить на работу, спать и пить алкоголь, мы можем горы свернуть. Мы такие талантливые, каждый по-своему. У всех есть крылья, чтобы летать. И вот чтобы их расправлять, надо ходить и заниматься собой, правда.
Я убежден, что всё, что происходит в нашей жизни, имеет причинно-следственную связь. Мой мастер Арвид Михайлович даже так говорил: «У нас в России у людей отсутствует причинно-следственная связь. Ты сделал что-то, а потом ты пожинаешь плоды того, что ты сделал».
Если ты сделал плохое, тебе это вернется очень плохим. Я верю во все эти штуки. Поэтому будь всегда добр к людям, будь всегда добр к себе. И тебе всё это вернётся в троекратном размере, и ты будешь счастлив. Вот и всё. (Смеётся)
– Смотришь ли ты проекты со своим участием?
Тяжело смотреть проекты со своим участием. Естественно, я вижу огрехи, что где-то мог сделать лучше. И не всегда бывает, что попадается толковый режиссёр-постановщик, режиссёр монтажа. Ведь кино рождается на монтаже. Мы сделали всё, что мы могли во время съёмок, как артисты, но дальше многое зависит от режиссёра монтажа. Если он толковый, то из любого человека можно сделать хорошего артиста. (Смеётся). Поэтому сейчас снимаются какие-нибудь блогеры, актёры без образования. Я без осуждения, имею в виду, что кино такая штука – можно смонтировать так, что даже человек с улицы будет хорошо играть. А вот театр – нет. В театре ты как на ладони. Тут тебя со всех сторон видно как личность, как человека, как артиста.
В этом году я взял за привычку такую историю. Я смотрю себя на плейбэке. Во время того, как мы снимаем кино, я подхожу и говорю: «Покажите, пожалуйста, дубль, я хочу посмотреть». Раньше я просто не мог этого делать. Я доверял режиссёру полностью, думал, он, наверное, лучше знает. Нет! Мы сделали дубль, я подхожу и смотрю. Такой, ага, вот здесь можно так, здесь можно так, а это вот так. Пробую, как почувствовал, подхожу ещё раз, вижу: «О, работает!»
Я стал к себе менее строг. Мне кажется, до какой-то степени я всё равно остаюсь самокритичным человеком и актёром. Я вечно ворчу как дед. И вот таким образом пытаюсь от этого избавиться, пытаюсь полюбить себя.
– Планируешь ли заниматься актёрской деятельностью всю жизнь? Возможно, в будущем ты видишь себя режиссёром или вообще в профессии, не связанной с кино?
Я определённо что-то сниму, конечно. Из меня будет неплохой режиссёр. Я же ходил учиться во ВГИК на полгода, как раз на режиссёра. Я был вольнослушателем. У меня не было денег, чтобы оплатить обучение. На самом деле, за эти полгода я взял почти всё, что мне нужно. Мой мастер на тот момент Валерий Бакиевич Ахадов сказал такую вещь: «Влад, ты уже всё знаешь. Приходи, приноси свои работы, мы тебя будем направлять, поправлять. Снимай. Просто бери и снимай, каждый день снимай – это самое главное».
Сейчас мне интересен путь актёра. И развиваться именно в этом направлении. А для режиссёра мне нужно ещё поднатореть. Нужно поднабраться впечатлений, историй, начитаться книг, насмотреться фильмов. Обрасти таким багажом знаний, чтобы потом из этого брать. В конце концов сама жизнь – это тоже история.
Ещё я очень люблю музыку и танцевать. Я вообще разносторонний человек. И не буду скрывать, не буду скромничать. Я обожаю танцевать. Мне кажется, танцы – это одно из моих призваний. Я с детства это делаю. И я хочу через танец тоже что-то дарить зрителю. Какую-то определённую свою энергию и мысли, чувства. Артист – не только актёр, он может многое.
– На карантине ты рекомендовал сериал «Дрянь». Что рекомендуешь к просмотру из недавно вышедшего? Какие режиссёры тебя сейчас вдохновляют как зрителя и как актёра?
Я последние полгода, даже год, почти ничего не смотрю. Потому что прихожу домой уставший и просто падаю в подушку или занимаюсь английским. Я сейчас сконцентрирован на своём саморазвитии. Ведь это наше время – молодых, талантливых, с горящими глазами. Нужно очень много развиваться, работать над собой: это и психотерапия, и английский, и танцы, и съёмки. Когда я после всего этого прихожу домой, мне просто хочется выпить чаю, сходить в душ и лечь спать.
Поэтому я стараюсь выбирать кино, которое может меня на что-то вдохновить. Из русского я вообще ничего не смотрел. И «Слово пацана» пока не видел. Хочу, чтобы прошел весь этот хайп, и я тогда уже с холодной головой спокойно сяду и посмотрю его как произведение со своим художественным смыслом.
Меня вдохновляют и на что-то направляют фильмы Мартина Скорсезе. Квентин Тарантино – абсолютнейший психопат, гений кинопроизводства в Голливуде. Дамьен Шазелл – один из моих любимых режиссёров. Он снял «Одержимость» (Whiplash) – фильм про барабанщика, который я смотрел раз 6 или 7, и на русском, и на английском. Я бы хотел с ним поработать, потому что он соединяет музыку и кино, и это очень классно. У него есть замечательный музыкальный сериал, называется The Eddy («Водоворот»). Он про парижский бар и жизнь его музыкантов.
Последний сериал, который я посмотрел – The North Water («Северные воды») с Колином Фарреллом. Его я тоже очень его люблю, мне нравится, как он работает.
– Какой совет ты дал бы самому себе в начале своего творческого пути?
Мне хочется сказать: «Влад, не суетись, не торопись, никуда не беги». Но в этом весь я. Без этого нет меня, если бы я не жаждал, не рвал, не желал каких-то новых знаний. Если бы я куда-то не летел, как на ракете, и продолжаю лететь, пытаясь не сбавлять темп, то не было бы меня такого, какой я сейчас есть. Поэтому я не хочу давать себе никаких советов, всё происходило ровно так, как должно было происходить. Я ни о чём не жалею.
Я не делал зла. Ни по отношению к людям, ни по отношению к себе. И если невольно я делал что-то плохое, то обязательно раскаивался, просил прощения и говорил с человеком. Все мы делаем ошибки. Без ошибок нет пути, без препятствий нет роста. И это здорово – существовать в такой кардиограмме. Скучно идти как-то прямо или всё время быть наверху. Классно, когда ты испытываешь весь спектр эмоций, проживаешь каждый момент своего жизненного пути. По-другому не бывает. Только на ошибках мы учимся.
Понравился материал? Поделись с друзьями:
Похожие статьи:
